Храбрый монарх сам водил кавалерию в атаку и после трудной победы был торжественно посвящен в рыцарское звание. В придачу он получил ключевые крепости Италии и право набирать гвардейцев в швейцарских кантонах; но главная награда досталась ему через год, на встрече с папой… Желая расположить могущественного вассала, Лев X поручил Леонардо изготовить что-нибудь диковинное, и да Винчи сделал механического льва, который самостоятельно прошел несколько шагов, а потом, ко всеобщей радости, пал перед Франциском, распахнув полную белых лилий грудь. В этот, подходящий, момент понтифик предложил венценосному гостю самому выбрать себе драгоценный подарок: Лаокоона, который незадолго до этого был найден на раскопках в Риме или живого гения, не уступающего в своем искусстве великим мастерам прошлого. Тогда король поднялся со своего места, с сыновним почтением взял под руку этого необыкновенного человека и вежливо спросил: «Не хотели бы вы переехать во Францию, в тихий и уютный замок Клу, на Луаре, где, как мне кажется, могло бы найтись всё необходимое для ваших любимых занятий?»

Комок снега, чем больше, катясь, спускался со снежной горы, тем больше рос в своих размерах; и был он последним, кого в то лето растопило солнце… Сказано для тех, кто смиренен: те и вознесены будут.  Леонардо да Винчи

По сути, с ним обошлись, как с вещью, но поскольку и властелин, и художник оба хорошо понимали, кто кому оказывает большую честь, переезд состоялся и Леонардо вступил в должность «первого живописца, архитектора и механика короля». Замок, к тому же, действительно был не плох. Кардинал Луи Арагонский, который через год навестил нового хозяина Клу, восторженно отметил, что «редкий бриллиант нашел для себя достойную оправу». Секретарь Его Высокопреосвященства записал в путевом дневнике, что в мастерской им показали три картины: «одну с изображением Богородицы и Младенца, сидящих на коленях у святой Анны, вторую – с образом молодого Иоанна Крестителя, а третья представляла собою портрет одной флорентийской дамы, написанный с натуры, некогда во времена великого Джулиано Медичи. Все эти произведения превосходны, хотя при параличе правой руки, благородный старец вряд ли уже сможет удивить мир чем-нибудь хорошим».

Этот «большой ценитель» даже не понял, как ему повезло. В Амбуазе, где по соседству с усадьбой Леонардо находилась летняя резиденция короля, все придворные только и делали, что пытались выяснить, кто же эта прекрасная и загадочная дама, чей портрет маэстро привез с собой и хранил в величайшей тайне.

   Одни утверждали, что это Пачифика Брандано, вдова некоего испанского дворянина, очень красивая, умная и весёлая женщина, родившая брату папы Льва, Джулиано Медичи, чудного малыша. Другие доказывали, что это Лиза, жена знатного флорентийского гражданина Франческо дель Джокондо. И это мнение считалось более авторитетным, поскольку всем было известно, что улыбающуюся госпожу с картины да Винчи приближенные лица называли Джокондой, то есть Жизнерадостной. Ходили даже слухи, что в Ватикан специально приглашали певцов, шутов и музыкантов, когда художник трудился там, у Медичи в Бельведере, чтобы они создавали позирующей синьоре хорошее настроение. И только Франциск мог довольно улыбаться при этих спорах – он знал, что ни Франческо, ни Джулиано, ни кто-либо другой, не заказывали Леонардо эту работу, потому что король… сам был её владельцем и ждал только окончания, чтобы забрать во дворец. А во-вторых, неповторимые черты Джоконды казались ему знакомыми – по картине, которую маэстро написал лет тридцать назад и подарил прежнему французскому монарху.

Леонардо многое начинал, но ничего никогда не заканчивал, так как ему казалось, что в тех вещах, которые были им задуманы, рука не способна достигнуть художественного совершенства, поскольку он в своем замысле создавал себе разные трудности, настолько тонкие и удивительные, что их даже самыми искусными руками ни при каких обстоятельствах нельзя было выразить.  Джорджо Вазари

В 1483 году Зачатьевский монастырь Милана сделал ему заказ на алтарный образ, который он не мог выполнить двадцать лет. И все эти годы его мучила изнурительная тяжба, потому что деньги от монахов он, конечно, получил впрок. Дело могло бы окончиться весьма плачевно, если б не любовь Людовика XII к искусству. Завоевав Милан, в конце столетия, он захотел перенести в свое королевство «Тайную вечерю» и готов был потратить на это любые средства. Лучшие инженеры долго пробовали отделить фреску от стены, скрепляя её то деревом, то железом, и сдались, только едва не погубив шедевр. Тогда король, в благородном порыве, выкупил все долги мастера и пригласил его к себе. В знак признательности и чтоб не лишить себя благорасположения Его Величества из-за отказа, Леонардо и преподнес ему первый вариант «Мадонны в скалах», а в обитель, несколько лет спустя, бесплатно отослал второй.

Мало того, для королевского фаворита он создаёт небольшую икону – «Мадонну с веретеном», где впервые пейзаж украшают такие же река, путь и мост, как на «Джоконде», и, вообще, при сравнении здесь явно видна любовь да Винчи к зеркалам, с которыми он так много экспериментировал…

В разных местах он вписывал буквы, написанные неразборчивым почерком, левой рукой и навыворот, так что всякий, у кого нет навыка, не может их разобрать, ибо читать их можно не иначе, как с зеркалом.  Джорджо Вазари

   «В Амбуазе, как говорит Вазари, король хотел, чтобы Леонардо закончил картон со святой Анной, но Леонардо, по своему обыкновению, долгое время отделывался одними словами. Это был тот самый знаменитый картон, который в свое время наделал столько шума во Флоренции. Вернувшись в 1500 году из завоеванного Милана, маэстро узнал, что братья сервиты заказали Филиппино Липпи работу над образом главного алтаря церкви Благовещения. На что и заявил, что тоже был бы не прочь выполнить подобную работу. Услышав об этом, и будучи человеком весьма благородным, Филиппино самоустранился, а монахи, для того, чтобы Леонардо действительно хоть что-нибудь написал, взяли его на полное обеспечение к себе в обитель вместе со всей роднёй. Долгое время он тянул, но, в конце концов, через год сделал картон, который не только привел в изумление всех художников, но когда он был окончен и стоял в его комнате, то в течение двух дней напролет мужчины и женщины, молодежь и старики, приходили, как ходят на торжественные праздники, посмотреть на чудеса, сотворенные гением и ошеломлявшие весь народ».

Леонардо хотел показать скромность и смирение Девы, исполненной величайшего радостного удивления от созерцания красоты Своего Сына, не забывая при этом и легкую улыбку святой Анны, которая едва сдерживает свое ликование, при виде своего земного потомства, ставшего небесным, - находки поистине достойные ума и гения Леонардо.  Джорджо Вазари

   Этот картон Леонардо так, конечно, и не закончил, и уже Франциску, не уступавшему в широте своему предшественнику, пришлось выкупать у монахов его долги. Причин, по которым маэстро не мог писать, было несколько. И на некоторые из них отчасти проливает свет письмо, отправленное в марте 1501 года доверенным лицом мантуанской покровительницы искусств, маркизы Изабеллы д`Эсте.
Математические занятия совершенно отвратили его от живописи, и до такой степени, что он едва решается взять в руки кисть. Однако я сделал всё, что мог, употребив все старания, чтобы склонить его исполнить желание Вашей Светлости. Я откровенно изложил ему все условия, и мы пришли к следующему соглашению: если ему удастся отклонить приглашение французского короля, он принял бы службу у Вашей Светлости предпочтительно перед всякой другой. Насколько я могу судить, жизнь Леонардо непредсказуема и прихотлива; кажется, он живёт, как придётся…

Незадолго до этого да Винчи побывал в Мантуе и дал обещание прислать щедрой госпоже Изабелле портрет, но, судя по всему, тоже не сдержал слово, потому что пятнадцать лет спустя рисунок маркизы всё ещё был при нём.Вращая этот профиль в мысленных зеркалах, король сопоставлял его с «Джокондой» и оттого ещё так ждал, пока картон со Святой Анной тоже превратится в картину, чтобы убедиться в правильности своих догадок.

Вообще-то, он не требовал прямых ответов и предпочитал намёки, чтобы до всего дойти своим умом. Но, увидев, наконец, образы Божьей Матери и Её святой Родительницы, написанные маслом, он не выдержал и воскликнул: "Всё! Я знаю, что на всех Ваших картинах Одно и то же Лицо! Но почему, скажите, вы не могли написать Его так долго?" И в ответ на искреннюю любовь молодого человека Леонардо открыл ему свою тайну: Все эти годы, Ваше Величество, ушли у меня на то, чтобы разными хитростями разработать левую руку; а главное – я искал тот единственный и неповторимый Лик, без Которого и она была такой же бесполезной, как правая…

   Раскопками Рима руководил папский любимец Рафаэль. Наверное, изображая своего старшего товарища и учителя в образе основателя Академии, Платона, он отдавал дань не только телесной и внутренней красоте Леонардо, но и его широким познаниям в области греческой науки и философии. Работая, в одном доме, они наверняка говорили о Сикстинской Мадонне, над образом Которой Санцио как раз в это время усердно трудился. И надо думать, что именно он посоветовал да Винчи спуститься в подземелье, известное по древним рукописям как «Госпожа катакомб», и поискать там фрески первых христиан.

«Влекомый жадной своей охотой, - пишет маэстро, - увидеть множество разнообразных и странных форм, сотворенных искусной природой, блуждая среди темных скал, я подошел ко входу в большую пещеру; и перед нею, изрядно пораженный, я сильно согнулся, опершись левой рукой о колено, а правой прикрыл от света опущенные и прищуренные веки, и наклонился, дабы разглядеть, не виднеется ли что-либо внутри; но в этом мне мешал густой мрак. И когда я какое-то время стоял, во мне вдруг проснулись две вещи: страх и желание. Страх – перед грязной и темной пещерой, желание – увидеть, не было ли чудесной какой вещи там в глубине».

В это время он создал для начальника папской канцелярии небольшую картину, изображающую Богоматерь с Младенцем на руках, написанную с бесконечной тщательностью и искусством.  Джорджо Вазари

В катакомбах Леонардо нашел фреску, которая считается древнейшим изображением Божьей Матери и называется Мария Кормящая или Млекопитательница. Восхищенный, он почти срисовал её, разделив на две небольшие иконы – "Иоанна Крестителя" и «Мадонну с Младенцем Христом, держащим щеглёнка» как символ нашего спасения.

Не имея, можно сказать, ничего, и мало работая, он всегда держал слуг и лошадей, которых он очень любил, предпочитая их остальным животным, с каковыми, однако, он обращался с величайшей любовью и терпеливостью. Часто, проходя по тем местам, где торговали птицами, он собственными руками вынимал их из клетки и, заплатив продавцу требуемую им цену, выпускал их на волю, возвращая им утраченную свободу.  Джорджо Вазари

   Свободу великий мастер ценил превыше всего. Он считал её самым большим даром, потому что только свободный может любить. Выучив греческий и погрузившись в изучение византийского богословия, хлынувшего на запад после падения Империи, он открывал для себя труды святых отцов и постигал причины, по которым Восток и Библия так молчаливо, по сравнению с Западом, почитают Пресвятую Богородицу.

Господь деликатно воспитывает человека, не подавляя его ум и волю, но открывая Себя в образах, которые входят в сердце и пробуждают желание самому тянуться к Свету, и становятся уже не просто знанием о Боге, а знанием Бога, достоянием. Поэтому Леонардо оставил только намёки – едва заметный Покров, мост, связавший Небо и землю, скалы из духовного, Горнего мира и Материнскую улыбку. Те, кто принял это послание, называли потом «Джоконду» Луврской Мадонной и почитали её как икону, как изображение Божьей Матери после Воскресения Христа, ставшей Матерью всех Его учеников.

Вся слава дщери Царя внутри; одежда ее шита золотом; в испещренной одежде ведется она к Царю; за нею ведутся к Тебе девы, подруги ее, приводятся с весельем и ликованьем, входят в чертог Царя. Вместо отцов Твоих, будут сыновья Твои; Ты поставишь их князьями по всей земле. Сделаю имя Твое памятным в род и род; посему народы будут славить Тебя во веки и веки.

44 псалом Давида. Песнь любви

«Будучи уже стар, - пишет Вазари, - Леонардо заболел и пролежал несколько месяцев. Чувствуя близость кончины, он стал усердно изучать все, что касалось религии, и занялся исключительно истинами нашей святой христианской веры. А за сим с обильными слезами исповедался и покаялся; и, хотя и не в силах был стоять на ногах, все же, поддерживаемый руками друзей и слуг, благоговейно причастился Святых Даров вне своей постели. Когда же прибыл король, который имел обыкновение часто и милостиво его навещать, Леонардо из почтения сел на постели и стал рассказывать ему о подробностях своей болезни, доказывая при этом, насколько он был грешен перед Богом и людьми тем, что не сделал для искусства всего, что мог бы сделать. Тут с ним случился припадок, Франциск обнял руками поникшую голову, и благословенная душа, сознавая, что большей участи удостоиться она не может, отлетела в объятья этого короля». Это произошло вскоре после рассвета, на Светлой неделе, 2 мая 1519 года, когда история отсчитывала последние часы перед началом Реформации, отказавшейся, в первую очередь, от любви к Божьей Матери. И кто знает, не заслуга ли Леонардо в том, что Франциск I, начинавший, как активный сторонник «реформ», стал ревностным защитником Римской Церкви…

Поистине, великая любовь порождается великим знанием Того, Кого ты любишь, и если ты Его не узнаешь, то лишь мало или совсем не можешь Его любить.

Леонардо да Винчи